Хвак - О`Санчес

   И опять Хвак спохватился, когда уже поздно было сожалеть о содеянном: сначала он все тела и все вещи в воду побросал, а потом уже смекнул, что следовало обыскать мешки, пояса и карманы! Придется немного погодить с мечтой о сапогах, но зато он теперь знает, чего ему хочется. Хвак потрогал десницею грудь, почесал пониже. Как-то так нехорошо ему... Он эдак не хочет... Что-то неправильное в нем, от чего надобно избавиться безо всякого промедления. Поморщился Хвак, вновь взялся растирать брюхо и грудь. В животе громко заурчало... А-а! Хвак шлепнул себя ладонью в живот и покаянно вздохнул: все понятно, ведь он уже скоро третьи сутки натощак живет! Есть хочется, почти как после пахотного дня! Что ж, надо идти куда-нибудь, на пропитание добывать. И на сапоги, и на кушак, а лучше на пояс! И станет тогда Хваку сытно и хорошо, и начнется счастливая жизнь, не хуже той, что раньше в деревне была.

   Г Л А В А 2

   Верти не верти - а непонятно!

   Хвак хватил себя по лбу шуйцей, стиснутой в потный кулачище, и аж застонал, но не от боли - от обиды горькой, от негодования на собственную глупость: он денежку себе нашел, крупную, белого железа, то есть - серебряную но, вот, сколько в ней силы - не знает!

   На серебряной монете четкими рунами выбито: кругель!.. Да только неграмотен Хвак, и до сего дня столь внушительных денег руками не щупывал.

   "Вернее всего - кругель", - подумал Хвак и аж задохнулся от столь дерзкого предположения! Он знал про злато и серебро, даже видел... Злато собственными глазами наблюдал, когда Хавроша в кошель кругляши укладывала. При свете факелов трудно было различить, чем злато от серебра и меди отличается, вроде - потемнее того и другого, но он слышал, как они там ругались на пристани, подозревая друг друга в фальши и подменах... Золото обсуждали. Этот кругляш - явно серебряный, серебро Хвак встречал, и не раз: та же и Кыска в приданом сережки серебряные имела, когда замуж за него пошла... Вот бы это был кругель! У них в деревне на кругель что хочешь можно купить. Сам-то Хвак не участвовал в столь высокой торговле, но любил слушать байки да сказки, в которых постоянно речь шла о злате, о серебре, о каменьях волшебных и каменьях самоцветных... А в сплетнях - Кыска большая была охотница до деревенских сплетен - о злате и серебре... Чаще о серебре.

   Видимо кто-то, во время лихих событий на пристани, сию монету обронил, а Хвак, вот, ее нашел...

   -- Эх, - в который уже раз подумал Хвак, - надо было сперва обыскать все пояса и карманы, не только сапоги с шапками смотреть, а потом уже в воду сбрасывать! Деньги - это такая штука, что лучше любых шапок, за деньги все что угодно купить можно - все люди так говорят, и Кыска, и соседка Туфа, и тиун, и этот... - Хваку вспомнился кузнец Клещ и он с досады так притопнул пяткой в землю, что ушибся - по камню попал... Ну не хочет он его помнить, а мысли сами... Хватит ли кругеля в этих краях, чтобы купить сапоги? Наверное хватит, в деревне бы точно хватило, да и не на одну пару... и еще осталось бы... А поесть? Парочку бы сушеных ящериц... хлеба побольше... похлебку... овсяную... с жирком чтобы...

   Хвак улыбнулся своим мыслям, сглотнул... Кошель, Хаврошин подарок, она же и отняла, а своего у него отродясь не было, в карманах порток ненадежно ценности держать, протерлись карманы... Придется в кулаке. А остатки - за пазуху, в карманец, но это потом. А еще потом - собственный кошель заимеет.

   - Сапоги тебе? Гм... - сапожник Шмель острым взглядом обстучал с головы до ног толстяка, вошедшего к нему в лавку... Здоровенный малый, а вроде как чего-то боится, ишь как пыхтит, глазками мургает, смирный... Может, кругель фальшивый?

   - Позволь на денежку взглянуть?

   Монета правильная, без фальши, без изъянов. Ну, так оно и главное для успешной торговли, а откуда взядена - это большого чужого ума дела, пусть стражи ищут и думают, если им надобно, это им по службе положено.

   - Тебе одну пару?

   - Угу.

   - Или две, все-таки?

   - Одну. - Лоб и затылок Хвака покрылись счастливым потом, он стал озираться, небрежно шарить взглядом по стенам и полкам, забитым всяческой рухлядью, только чтобы ненароком не выдать охватившей его радости. Выяснилось важное: именно кругель ему достался, и он теперь при деньгах. Одну пару он купит и ее же наденет, а на остальное поест как следует. Опять брюхо заурчало - нечего потерпит, уже недолго.

   Тем временем, сапожник отпихнул ногою насиженную за утро табуретку, чтобы не мешала бегать по крохотному пространству избы, очистил верстак от одних предметов и уставил другими. Все это под воркотню, с помощью которой он привык за долгие годы сводить знакомство с новыми заказчиками... Не молча же им сидеть! А так, глядишь - он язык почесал, ему что-то новое поведали... И прибыток, и не скучно.

   - Тебе попроще, или как у сударей?

   - Чего?

   - Ну... выходная обувка, или так, грязь месить?

   - Да чтобы по дороге не босиком. Не надо мне никаких этаких, давай, чтобы прочные были и дешевые.

   - Понятно. Ладно, твою ногу я видел, и одну, и другую, заготовки у меня есть, шило вот оно, дратва - вот она... и гвоздики на подметки... Голенища помягче, аль поплотнее?

   Хвак затруднился с ответом и просто кивнул, в надежде, что сапожник сам поймет кивок лучшим образом.

   Тесна была конурка ремесленника, толком и не повернуться. А живет, судя по его словам, почему-то в другом месте, не здесь. Ну так ведь и Хвак не в горнице у себя урожай выращивал...

   Пахло мертвыми кожами, почему-то дегтем... Все пространство лавки - она же и мастерская - было сплошь завалено предметами, большинству из которых он, Хвак, и названий-то не ведал. Темновато здесь... и дыханию вроде как тесно. То ли дело у него на пашне: воздух, простор... Нет. Никогда больше не вернется он к пахоте, коли обещал. А кому он этакое обещал? - Да самому себе! И разве есть клятва прочнее!?

   - Хорошо. Ты... это... чего столбом стоять? Свет мне застишь. Вон, сядь вон туда, отдохни. Тулка! Воды принеси господину прохожему! И мне заодно... Во-от... На, попей покуда, а я мигом...

   Сапожник вздрогнул - аж вода из кувшина выскочила - настолько лютым вдруг стал взгляд у толстяка! А такой простяга с виду! Неужели на татя нарвался? Ох, никогда нельзя бдительности-то терять!

   - А-а, пресветлый господин, прощеньица просим! Тулка! Сдачу принеси! Быстрее!..

   Хромая припадочная сестра сапожника ни на что не годилась, кроме как на посылках служить, да деньги стеречь... Зато в главном, в денежном сбережении, Тулке можно верить как себе самому - цепкая, памятливая, считает лучше иного жреца! Принесла сдачу и, повинуясь тревожному знаку старшего брата убралась прочь, да не просто так, а с толком...